Что хуже — фашизм, коммунизм или демократия?

Нередко приходится читать в ФБ споры христиан о том, что хуже – фашизм или коммунизм? Мнения по этому вопросу разделились. Одни считают, что, безусловно, самым большим злом является фашизм. Другие думают, что число жертв коммунизма больше, а потому коммунизм хуже фашизма.
Как по мне эти споры бесполезны. У них нет никакого разумного практического применения. Допустим, ценой множества ссор, оскорблений, ругательств и обвинений стороны придут к выводу и таки сформируют общепринятый среди христиан рейтинг зла. К примеру, на первое место поставят фашизм, а лишь на второе – коммунизм. Но что это даст? Как это и для чего применить?
Неужели сказать людям, чьи родственники погибли в ГУЛАГе о том, что у них не все так плохо. Потому что их родственники погибли не от рук фашистов, а от рук сталинской системы? Неужели это их как-то утешит?

Или неужели сказать людям в каком-нибудь Сомали, что они должны чувствовать себя неимоверно счастливыми в своем государстве. Потому что их обошли стороной фашизм и коммунизм, которые в составленном нами рейтинге считаются наивысшими формами зла? Неужели это как-то утешит жителей этого бесправного государства, где тысячи людей, в том числе и христиан, погибают без суда и следствия?
Но разве не очевидно, что люди страдают от любой формы тоталитаризма, будь-то фашизм, коммунизм или исламский фундаментализм? И их нисколько не утешает то, какое название умные люди придумали той или иной общественной системе.

Поэтому если и делать какую-то классификацию тоталитаризма, то лучше это делать по другим, более универсальным показателям. Например, по такому общему для всех форм тоталитаризма показателю, как уровень свободы в обществе. Именно в этом заключается основное отличие разных видов тоталитаризма. Где-то свобода была больше ограничена, и это приводило к большим трагедиям. Например, в СССР и Германии в 30-х годах. Или в современных Северной Корее и Сомали. Где-то свобода была меньше ограничена, и последствия были не так серьезны. Например, в Югославии была более мягкая форма коммунизма. И это приводило к меньшим проблемам для общества. Так же в Китае коммунизм со временем смягчается, что также хорошо сказывается и на обществе, и на развитии христианства в этой стране.
Так же и с фашизмом. Не во всех странах была столь жесткая форма, как в гитлеровской Германии. В Италии и Испании также был фашизм, но в гораздо более мягкой и в менее вредоносной форме.

То же самое можно сказать и о других видах тоталитаризма, например, о мусульманском фундаментализме. Не во всех исламских странах существуют такие жесткие ограничения свободы, как в Сомали или ИГИЛ. Например, в Сирии и Ираке до попыток запада построить там демократию была лучшая ситуация в обществе. Христианские общины в этих странах успешно развивались и насчитывали сотни тысяч христиан.
Поэтому не так важно, как называется тот или иной вид тоталитаризма – коммунизм, фашизм или исламский фундаментализм. Не это самое страшное. Важен другой показатель – уровень ограничения свободы в обществе. Там где эти ограничения будут наибольшими – будет нанесен наибольший ущерб обществу и церкви. Там, где эти ограничения будут меньшими – общество и церковь будут лучше развиваться.

Но и свобода для общества не является ценностью сама по себе. Пользу приносит не большее число общественных свобод, как это иногда неправильно понимают, а оптимальное число этих свобод, которое всегда будет особое для того или иного общества в зависимости от его уровня морали и нравственности. К сожалению, ни одно общество не находится в постоянном для него оптимальном уровне свободы, хотя и стремится внутренне к нему. Это движение похоже на движения маятника. Иногда кажется, что маятник, двигаясь, вот-вот достигнет точки равновесия. Но при большой инерции он проскакивает эту точку, смещаясь в другую сторону. Так же и общество, стремясь сгармонировать уровень общественных свобод с постоянно меняющимся уровнем нравственности, нередко проскакивает точку оптимальной свободы, смещаясь в ту или иную крайность.

Если смещение происходит в сторону ограничения общественных свобод – развивается тоталитаризм. И в тем более жесткой форме – чем сильнее общество отклонилось от своего уровня оптимальной свободы. Развиваются общества такого типа, как СССР, фашистская Германия, Северная Корея. Если смещение было меньшим, возникают более мягкие тоталитарные государства.

Если же смещение происходит в сторону увеличения общественных свобод – развиваются свободные демократические общества. Опять же, с большим или меньшим уровнем общественных свобод. Если эти свободы достигают максимума, возникают общества вроде библейского Содома, древней Греции или некоторых современных западных стран, с общими характерными чертами. Массовой безнравственностью, развращенностью, апатией к Слову Божьему. Люди в таких обществах не желают воспринимать Евангелие, несмотря на его свободную проповедь.

Растет грех и его неминуемое последствие – смерть. Общая численность погибших людей может быть сопоставимой с численностью погибших в тоталитарных обществах. Но вид убийств отличается – люди преимущественно гибнут не в результате войн и репрессий, как при тоталитаризме, а от «тихих» убийц – наркотиков, болезней, абортов. Так в нынешнее время ежегодно в мире погибает 40 миллионов детей от абортов. За последние 25 лет наш «свободный» мир уничтожил 1 миллиард собственных детей, что значительно превышает статистику погибших от всех тоталитарных режимов 20 века вместе взятых.

Таким образом, разрушительное воздействие на человеческое общество оказывает не тот или иной тип общественной системы, а отклонение уровня свободы в этой системе от оптимального. И тоталитаризм, и свободные общества могут быть одинаково разрушительными, если в них уровень свободы очень низкий или, наоборот, очень высокий. И та, и другая крайность одинаково вредна.
Любое общество испытывает внутреннее стремление к точке равновесия свободы и нравственности. Тоталитарные государства имеют внутренний потенциал для движения в сторону преобразования в свободные демократические общества. А свободные общества имеют внутренний потенциал к движению в сторону тоталитарных государств.

Такое движение – нормальный и закономерный процесс. Чем более гладко и мягко он происходит – тем лучше для общества. И тем лучше, как показывает исторический опыт, для церкви и успеха христианской миссии.
Поэтому никакое государство не может надолго удержаться в каком-то одном состоянии – тоталитарном или свободно-демократическом. Иногда этого желают лидеры государств или само общество. Но чем больше они будут прилагать усилий, чтобы продлить период тоталитаризма или свободной демократии, тем болезненнее потом будет переход к росту или снижению общественных свобод. Поэтому миссия правительства и церкви не в том, чтобы задерживать период тоталитаризма или свободной демократии. А скорее в том, чтобы делать такой переход более плавным и менее болезненным. Церковь для этого может поднимать уровень нравственности общества, к чему и призвана церковь, а правительство следить за более плавным переходом общества от одного состояния к другому.

Что хуже — фашизм, коммунизм или демократия?Публицистика

Что хуже — фашизм, коммунизм или демократия?

Что хуже — фашизм, коммунизм или демократия?
Публицистика